Abstract

Снятие идеологического пресса советской идеологии не привело к спонтанному возрождению в России традиций политической мысли. Однако заметны признаки появления новой школы политической философии, обретающей свою идентичность в диалоге с родственными дисциплинами . В этом можно видеть поворот к феноменологической философии, хотя гуссерлевский, по сути, интерес к феноменам сознания преобразуется здесь в изучение морали как «процесса». Отнесение политической морали к сфере компетенции консеквенциальной этики задает поле новой теории с новыми понятиями . Все это показано на примере работ Б.Г.Капустина. La disparition de la pression idéologique soviétique n’a pas suffi pour que renaissent en Russie de façon spontanée les traditions de pensée politique. Mais on peut entrevoir des signes avant-coureurs d’une nouvelle école de philosophie politique qui se forge une identité en dialoguant avec les disciplines apparentées . C’est là un virage en philosophie phénoménologique, même si, à l’intérêt husserlien pour les phénomènes de conscience , se substitue l’étude des « processus » de la morale. Le transfert de la morale politique vers la sphère de compétence de l’éthique conséquentielle dessine le champ d’une nouvelle théorie où l’on trouve de nouvelles notions . Tout cela est bien illustré par l’œuvre de Kapoustine. The disappearance of Soviet ideological pressure was not enough for a Russian rebirth of spontaneous traditions of political thought. But we can feel signs of the appearance of a new school of political philosophy that builds its identity through a dialogue with cognate disciplines . One might regard this transformation as a tum towards a phenomenological approach, though Husserl’s interest in the phenomena of consciousness is replaced here by the study of the “process” of morality. The transfer of political morality towards the jurisdiction of consequential ethics creates a new theory which relies on new concepts . All this is weil illustrated by the work of Kapustin