Представляя доксологию как постфеноменологический способ решения эпистемических и перцептивных проблем, автор обращается к истории открытия в конце XIX в. палеолитической наскальной живописи и к данным современных когнитивных наук. Восприятие и познание не являются отражением объективной реальности, это – особая творческая деятельность людей, обусловленная как биологическими, так и социокультурными факторами. Используя принципы Э. Кассирера, Л. Флека, П. Бурдье и Ж. Деррида, автор дает очерк сложного переплетения биологических и социальных факторов в процессе восприятия, анализируя первые попытки осмысления так называемого «пещерного искусства», и (...) пытается дать ответ на вопрос, как мы, люди, создаем новое знание, которое необходимо нам для жизни в мире (см. также [Розенгрен 2012, 63–72]). Человеческое знание никогда не было и не будет эпистемическим (в платоновском смысле), так как у людей нет привилегированного доступа к реальности самой по себе. Защищая эту идею, автор дает доксологическую трактовку тезиса Протагора о человекомерности (см. также: [Розенгрен 2014, 171–178]) и, по сути, говорит о необходимости отказаться от принципов метафизической теории познания. Он предлагает исходить из наблюдаемой ситуативности и изменчивости нашего знания. (shrink)